Петр Киле - Ренессанс в России  Книга эссе

Классицизм в архитектуре, как бы вдруг, в одночасье сменивший в России барокко, кажется ясным и точным термином, однозначным с западноевропейским, но какой эпохи? Эпохи Возрождения? XVII века во Франции? В XVIII веке в Западной Европе предпочитают говорить о неоклассицизме, при этом замечают, что упрощение форм барокко ведет к правильности, какая уже не предполагает создание шедевров, гениальности, то есть развитие архитектуры идет по нисходящей линии.

В России все иначе. Классицизм в России, как и русское барокко, — искусство большого стиля, грандиозных ансамблей и дворцов; праздничное великолепие архитектуры соответствует умонастроению новой эпохи. В.И.Баженов в проекте Кремлевского дворца в Москве (1767–1773), хотя и в рамках классицизма, следует тем же масштабным явлениям русской жизни, но Екатерина II прекращает начатое строительство грандиозного дворца, российский вариант античного форума, — война с Турцией и начавшаяся Крестьянская война под предводительством Емельяна Пугачева истощают финансы, а главное, проходит интерес к идеям просветителей. Более упешно идет строительство отдельных зданий. М.Ф.Казаков (1738–1812), ученик Д.В.Ухтомского (не учившийся в Академии художеств и не прошедший заграничного пенсионерства) возводит в Москве множество дворцов и богатых частных домов, в частности, Дом благородного собрания (середина 1780-х гг.), так что устанавливается понятие “казаковская Москва”.

И.Е.Старов (1745–1808) возводит в Петербурге Таврический дворец (1783–1789), один из лучших образцов частных дворцов и усадеб, строительство которых идет уже и в других городах, помимо обеих столиц и их окрестностей. Завершается строительство здания Академии художеств (1764–1788) по проекту французского архитектора Б.Валлен-Деламота (1729–1800) и русского зодчего А.Ф.Кокоринова (1726–1772).

Размаха русского барокко может быть и нет, но говорить о спаде, о снисходящей линии в развитии архитектуры в России не приходится, особенно, если помнить о величественных градообразующих ансамблях Карла Росси в первой половине XIX века, когда русский классицизм, сходный с западноевропейским, поскольку они имеют общие корни в античности и эпохе Возрождения в Западной Европе, но и отличный по своему идейно-эстетическому содержанию, развиваясь по восходящей линии, достигает вершин высокой классики.

Существенно важно и то, что русский классицизм не просто стиль в архитектуре, он создает среду, которой соответствует миросозерцание, близкое к классической древности, с воскрешением богов Греции, как было в эпоху Возрождения в Западной Европе, но органичнее, поскольку в России религиозная тематика и библейская мифология не довлели над античной мифологией и обращение от сакрального (в средневековой иконописи) к человеку было непосредственным, без религиозной символики, и вместо богоматери, галереи мадонн, а также бесчисленных изображений распятого Христа во всяких ракурсах, мы видим портреты конкретных лиц, в которых запечатлена тончайшая, совершенно исключительная человечность. Ничего подобного не было во всей мировой живописи всех времен и народов. В русской живописи с новым поколением художников, выросших в условиях эпохи преобразований Петра, даже не учившихся за границей, наступает как бы вдруг пора зрелости, не просто в смысле мастерства, а содержания, адекватного эпохе с ее утверждением гражданственности и самоценности человека. Назвать это направление в живописи классицизмом — это значит проникновенно-трепетное изображение женщин, мужчин, с живыми глазами, узнаваемых нами, как родных, воспринимать даже не как изваяние из мрамора, а муляж, сконструированный по упрощенно-правильным пропорциям.

Классицизм в живописи и в литературе существовал во Франции XVII века; неоклассицизм в архитектуре и живописи — на рубеже XVIII–XIX веков; в России этот классицизм проявит себя в XIX веке — в упадке академического искусства в условиях классико-романтической эпохи.

Русский портрет

Русская живопись второй половины XVIII века — совершенно новое явление, независимое от западноевропейских веяний в живописи от классицизма до романтизма, это ранний ренессансный реализм, ренессансная классика, что становится особенно очевидным, когда высокая классика как в живописи, в архитектуре, так и в литературе не замедлит явиться в первой половине XIX века.

Всему этому есть объяснение. Поскольку художник обратил взор от лика Спаса и богоматери к лику человека — самая характерная черта ренессансного миросозерцания и искусства, то естественно ведущим жанром, в течение XVIII века почти единственным, становится портрет и высшие художественные достижения связаны с ним. Человек во всей его трепетной жизненности — вот что одно волнует и занимает художника, то как образец гражданских добродетелей, то сам по себе, самоценна личность человека, она достойна всяческого уважения, внимания и восхищения.

Таковы портреты Ф.С.Рокотова (1735 или 1736–1808), возможно, выходца из крепостных, которого рано заметил И.И.Шувалов, крупнейший меценат, и содействовал его поступлению в Академию художеств. Оставленный при Академии, Рокотов около 1766 года уехал в Москву, где нашел, очевидно, более подходящую для него среду. Московская интеллигенция составляла своего рода фронду официальному Петербургу, но не в приверженности к старине, как было недавно, еще при Петре II, а к новым формам жизни, уже ни в чем не отставая от культурных веяний эпохи, чему несомненно способствовало основание Московского университета. Рокотов оказался в просвещенной, благожелательной к нему, художнику из крепостных, среде, в которой модели как бы сами склоняли его к созданию камерного портрета и даже интимного.

“Художник особенно внимателен к молодым лицам, — пишет исследователь, — на которые еще не легла печать светской условности, — портреты членов семьи Воронцовых (вторая половина 1760-х — 1770-х гг., ГТГ и ГРМ), А.М.Римского-Корсакова (конец 1760-х гг., ГТГ, неизвестного в треуголке (начало 1770-х гг., ГТГ)”.

Портрет неизвестной в розовом платье, написанный в 1770-х годах, особенно примечателен. Открытость человека к другому и миру предполагает интимность, затаенное внимание и интерес, возможно, где-то снисходительность, улыбку про себя, а то задор и веселость, порыв, исполненный благородства, — и эта открытость, доверие к другому человеку и к миру в целом — свойства юности, молодости особенно в эпохи, когда новые идеалы добра, красоты, человечности витают в воздухе, как дуновения весны.

Таков же и портрет А.П.Струйской (1772).

Мне хорошо знакома с раннего детства эта атмосфера доброжелательства и открытости, внимания и интереса до улыбки и смеха, я имею в виду, конечно, прежде всего молодых женщин и юных девушек, которые, выказывая даже случайное, мимолетное внимание в ответ на мой затаенный интерес к ним представали передо мной на миг в лучшем виде — обаяния юности, женственности и красоты. Эта атмосфера новой жизни, столь сходная с весной, и ее я тотчас уловил в залах Русского Музея, где висят картины Рокотова, Левицкого, Боровиковского, еще школьником при моих первых соприкосновениях с миром искусства.

Теперь я знаю, в чем тут дело: Ренессанс, как было в эпоху Возрождения в Италии, начинается с предчувствия и осознания новой жизни, что впервые зафиксировал Данте в “Vita nouva” и что легло в основу миросозерацния гуманистов и художников, с обращением к античности и к человеку, каков он есть, вне религиозной рефлексии. И подобная атмосфера зародилась в России впервые, может быть, еще в пору детства Петра, и его игры с “потешными”, учение и труды были овеяны этим предчувствием и ощущением новой жизни. Недаром Петр, построив корабль, спустив его на воду, призывал художников запечатлеть его на бумаге, холсте или на меди, чтобы отпечатать гравюры. Также и с городом, пока он рос, также и с людьми.

Ренессанс — это культура, ее сотворение, изучение природы и природы человека через анатомию и искусство портрета. До сих пор отношение человека к другому опосредовалось Богом, присутствием сакрального, теперь сам человек опосредует это отношение к другому и миру, что и есть гуманизм в самом общем и непосредственном виде. Человек предстает перед самим собой — через другого, словно глядясь в зеркало, в нашем случае, художник. Новизна этой ситуации — один из феноменов новой жизни, Ренессанса.

Живопись, усовершенствуясь в своих приемах, достигла уже такого уровня, что портрет воссоздает личность во всей ее сокровенной сущности и вместе с тем ее время, поскольку между ними существует прямая связь. Вот почему каждый портрет Рокотова или Боровиковского — это личность и эпоха.

Но особенно знаменательно в этом плане творчество Дмитрия Григорьевича Левицкого (1735–1822). Родился он на Украине в семье священника, который вместе с тем был известным гравером. Учился он в Петербурге у А.П.Антропова с 1758 по 1762 год и в его команде занимался украшением Триумфальных ворот, выстроенных в Москве по случаю коронации императрицы Екатерины II.